На самом деле я опять пришла сюда только из-за этого звонкого тренькающего перезвона, пестрых свисающих ленточек и пышных деревьев с розовыми листьями. Я была здесь вчера. Даже просидела на раскрашенной надписями лавочке напротив дерева больше пяти минут. Заметила, что из большинства проходящих, присевших на лавку, никто не выдерживает и 30 секунд. Сразу все вскакивают, как будто совершили какой-то глупый проступок, за который им незамедлительно будет вынесено разгневанное наказание. На самом деле, все они непристойно боятся выставить на всеобщий показ свою внутреннюю сущность, содержание своего трепетного сердца и неприязнь быть застигнутым врасплох в таком неестественном состоянии, как непринужденное созерцание деревьев, голубой клетки с белыми голубями и прислушивание к отдаленному перезвону колокольчиков. Да, это мелочи для меня, но для всех остальных – это яростная пытка освободиться от принародной унизительности перед грядущей публичной казнью.
У меня нет ни друзей и коллег, ни собутыльников и гневного шефа, и других обязательных атрибутов для того, чтобы быть в светском обществе, у всех на виду и на неумолкающих устах. Мой мобильный отмалчивается от настойчивых звонков на протяжении целых дней сменяющих друг друга месяцев года и только короткие «тинь» оповещают меня о получении нового письма на электронную почту. Мне не надо ни перед кем выделываться и из кожи вон лезть, чтобы понравиться или познакомиться, попросить об одолжении или чтобы за меня поручились перед кем-то выше рангом. Я как бесконечно глубокая пропасть, в черные пасти которой ты стремительно падаешь и при этом все равно закрываешь глаза. Бессмысленно и бесполезно. От меня также. У меня нет крутых и богатых друзей или знакомых, нет деятельных связей, нет своего громадного бизнеса. А общаться с подобным человеком, у которого всего этого нет, для остальных – это душевная пытка перед всенародной казнью. Для меня это мелочи.
На самом деле я хочу есть. Поднимаюсь на эскалаторе на третий этаж. В открытом кафе откладываю на поднос тарелку с греческим салатом и красный стаканчик кока-колы. Занимаю столик с панорамным видом на всю благородную прелесть первого этажа. Неспеша съедаю салат и запиваю маленькими глоточками газированный напиток. Если приглядеться вниз, то кажется, что куча маленьких бегающих бычков то останавливаются, то кружатся вокруг этого яркого островка. Но никто надолго не задерживается и сразу разбегаются в разные стороны. Когда начинаешь осматриваться, то какие-то неувиденные маленькие детали проявляются в виде важных зацепок для соединения углов в одну точку. Здесь же на третьем этаже прямо напротив моих глаз стоят большие черные вентиляторы. На них закреплены колокольчики. Сильный порыв воздуха от лопастей вентилятора заставляет колокольчиков издавать этот тренькающий звон, который слышен внизу на первом этаже. Ах, до чего же предельна эта банальная простота и не волшебна суровая обыденность. Внизу ты ощущаешь совсем другие чувства и переживания.
В ресторане на втором этаже двое мужчин садятся за столик у перил. Среди двоих он заметно выделяется. В его темно-синем пиджаке расписной платок красиво заключен в ограждения нагрудного кармана. Я замечаю, что через совсем небольшие промежутки минут к этому мужчине подходят разные люди, то что-то говорят, то что-то приносят или уносят, что-то вручают или он что-то забирает и кладет себе на столик. Интересно.
Ох, нет, нет, что за безрассудные мысли пронеслись только что у меня в голове, обойдя вразумительные и толковые врата думающего сердца! Ох, как же так, но эти мысли как-то да прошмыгнули мимо цензуры и теперь просто накаляют данную обстановку спокойствия и тишины. Пойду-ка я вопреки всему на собственную поучительную разведку!
— Здравэ! … Здравуйстэ!
Ошеломленно глупые две пары глаз смотрят на меня.
— Здравствуйте!
— Да, да! Вы правильно говорить! Меня извинить.
— Нет, нет. Все в порядке.
— Да, да. Нет порядок. Вы правильно говорить. Я нет.
— Да, да. Вы правильно говорите.
— Да.
Мужчина в пиджаке вопрошающе смотрит мне в глаза.
— Я сидеть третий этаж. Там.
Протягиваю руку наверх и показываю место, где я сидела.
— Понятно.
— Да! Мне не понимать?
— Нет, нет. Я вас понимаю.
— Вы говорить и брови поднимать. Я подумать вы меня не понимать.
— Нет, нет. Я все понимаю. И? Что дальше?
— Да, да. Я сидеть и видеть человеки подходить вам. Давать вам, взять вас. Вы взять. Вы говорить. Вы улыбаться.
— Так.
— Да! Интересный. Я встать и подходить вам.
— Зачем?
— Человеки. Много человеки подходить вам. Вы говорить. Я тоже подходить вам. Вы говорить меня.
— А что мне вам сказать?
— Вы говорить. Я смотреть.
— Вы неправильно все поняли. Люди, которые ко мне подходили, что-то спрашивали у меня и я им отвечал. Или давали мне что-то, что я просил раньше, и я забирал это у них.
— Да. Вы говорить и я давать вам.
— Нет, нет. Я у вас ничего не просил.
— Я просить и вы давать.
— Что вы хотите?
— Это!
Указательным пальцем легонько касаюсь нагрудного платочка.
— Красивый!
Несколько секунд мужчина видимо был озадачен, но, с другой стороны, от каждого вопроса всегда выстрелкиваются разные вынужденные и приемлемые решения.
— Если он вам нравится, то я могу подарить его вам.
— Да.
— Вот, возьмите.
— Да. Я говорить и вы давать меня.
— Да.
— Да. Дасвинания.
— Да. До свидания.
Ох! Бывают же такие щедрые мужчины! Пора домой ехать. А платок мне очень нравится.
Уже выйдя из здания и переминая платочек в руках, я почувствовала какой-то смешанный привкус нарастающего стыда что ли?! Или это привкус откуда ни возьмись появившейся совести что ли?! Нехорошо так издеваться и обманывать людей. Может вернуть платочек?!
— Excuseme. Do you speak English or Russian?
— Я разговариваю и по-английски и по-русски.
— Приятно слышать. Просто вы выглядите как иностранка.
— Ну, иногда я так и делаю.
— Что именно?
— Выгляжу и веду себя как иностранка.
— Ах, вот оно как. Интересный.
— Что?
— Говорю, что это интересно. А что это у вас за платочек в руках?
— Ах этот! Ну. Мне его подарил один мужчина. Отдал, потому что мы говорили.
— Как это говорили? О чем же?
— Просто так. Совсем даже ни о чем. Пустяки обычные.
— За обычные пустяки не дарят такие дорогие платки!
— Видимо, вы правы.
— Конечно прав. Этот платок наверняка является для него дорогим талисманом. И если мужчина дарит свой единственный талисман кому-то другому за просто так, как вы говорите, то это что-то да значит. Вы так не думаете?
— Вы совершенно правы.
— Может быть, вы и мне его подарите за то, что мы просто поговорили.
— Нет, нет.
— Почему же?
— Этот платок очень хорошо сочетался с его темно-синим пиджаком. А вы в белой рубашке. Мне надо вернуть его. Да, прямо сейчас.
— В таком случае пойдемте вместе.
— Нет, нет. В этом нет необходимости. Я все сделаю сама.
— Все в порядке. Мне просто интересно взглянуть на этого мужчину. Кстати, а вы уверены, что он еще там сидит на своем месте и никуда не ушел?
— Не уверена. Поэтому надо поторопиться.
Зайдя в здание, он снимает свои темные очки. Такая щекотливая ситуация, что она идет рядом с ним и даже не понимает, что это его платок. Он ведет ее длинными коридорами с блестящими витринами, поднимается по лестнице наверх. Она даже не обращает внимания на то, что это он указывает ей дорогу в правильном направлении, а вовсе не она. Он подходит к своему столику, а она встает рядом с ним. Он берет темно-синий пиджак со стула и надевает его. Непредвиденное понимание всего этого момента удивительно быстро отразилось на ее милом личике.
— Теперь я в пиджаке и вы можете подарить мне платок за то, что мы просто так поговорили.
— Так это были вы?
— А как же! А вы что думали, что какой-то посторонний мужчина будет просить просто так подарить ему платок? Вы что наивная такая? Или глупая?
— Нет, нет.
— Да, да. Я говорить и вы дарить мне. Давайте, вперед. Положите платок на свое законное место.
— Извините меня. Я, правда, не хотела, чтобы так все вышло.
— Увы. Все уже произошло. Вы говорить. Я говорить. Мы садиться.
— Вы издеваетесь надо мной?
— А что? Вам значит можно, а мне нельзя?
— Ах так. Ну, хорошо. Я говорить. Вы говорить. Мы смеяться.
— Заметано!